До сих пор ведутся поиски родных девочки, не выяснена ситуация, при которой она оказалась на помойке, почему она была вся исцарапана и избита. Никто в близлежащих районах не заявлял о пропаже ребёнка. Милиция ведёт усиленный поиск матери, которая таким образом отказалась от надоевшей или неугодной чем-то девочки.
Мы с Мирославцевыми решили, что будем периодически интересоваться судьбой девчушки. По приезду домой я обязательно куплю ей кучу вещей и игрушек. После встречи с этим ребёнком всё у меня перевернулось внутри. Маленькая Настенька. Бедная Настенька… Прости, у меня, наверное, как у большинства взрослых людей не хватает мужества забрать тебя в свою семью… Я боюсь, что не справлюсь с твоим детским горем, не смогу преодолеть твои маленькие страхи и пережить с тобой то, что тебе пришлось выстрадать, пройти. Прости меня. Если сможешь…
После выхода из Настюшиной группы, я опять заплакала в голос. Серёга и Саша тоже уже не стеснялись своих слёз. Валя ещё держалась, видно было, что это ей даётся с большим трудом.
Серёга –прапорщик, военный человек, видавший виды, стоял и плакал, как бобёр. Мой Саша был сентиментальным по натуре. Но я редко видела, чтобы он так лили слёзы. Обо мне даже речи не было: я выплакала в этом детском доме, наверное,  норму за год.
- Оля, милая, не терзай ты нас всех больше, пожалуйста, - Саша начал упрашивать меня быстрее определиться с выбором ребёнка. – Может Дина тебе приглянулась, - он напомнил о чёрненькой кареглазой девочке из второй группы, которая сразу же деловито подошла к нам и спросила, что мы ей вкусного принесли. Когда мы сказали, что скоро зайдём опять и угостим всех ребят конфетами (я решила, что наши мужья съездят в городской магазин за сладостями, ведь дети ждут их, как манны небесной ) она взяла меня за руку и с таким умным видом спросила: «А ты что, их на улице забыла, конфеты –то, во память у тебя какая слабенькая, ты б таблетки попила. Как в телевизоре советуют?» Мы смеялись до упаду. Я пошутила, что мне придётся пить таблетки, только другие, успокоительные.
  - Всё, ребята, это последняя группа –медсестра вопросительно посмотрел а на нас. – Вы пойдёте туда или устали уже?
- Пойдём,пойдём – я быстро вошла в открытую дверь . Вся наша делегация послушно следовала за мной. Что я пытаюсь найти? Точнее кого? Что меня не устраивает в маленькой Дине, умненькой бойкой девчушке, судьба которой может поменяться сразу же, как только она попадёт в нашу семью.  Но что-то или точнее Кто-то не давал мне хода, держал меня сказать «да» этому ребёнку. Обманывать себя, а тем более пережившую не одну беду, девочку, я не могла.
В последней группе были детки пяти-шести лет. Почти уже школьный возраст. В этой же группе были Мишка и Петюня. Валя и Сергей сразу же подошли к ним и стали беседовать.
-  У них – своя компания -подумала я.  -Сашка, смотри, как горят у них глаза, как они радуются от общения друг с другом. Муж согласно кивнул.
- А мы, что ж, Саня, уедем без ребёночка, да?
- Ну, это тебе решать, Оленька.
В это время к нам подошла медсестра: « Я вас хочу кое с кем познакомить. Это – Наташка!»
Из-за её халата выглянул курносый нос девчушки. Смешная. Стриженая под мальчишку. Пухленькая, щёчки румяные. Пышечка.  
- Выходи, Натка-партизанка! –медсестра за руку вытащила на свет Божий девочку. Было видно, что она стесняется. Потупила глазки. Покраснела вся. И не смотрит на нас, боится.
-Она попросила меня познакомить с красивой тётей. А теперь чего-то застеснялась. Ну вот, твоя красивая тётя, - медсестра подвела Наташку ко мне.  – Тётю зовут Оля.
Наташка посмотрела на меня, затем подошла ко мне и спросила: « А у тебя есть конфетка? Я тебе песенку спою».
Ну, как назло, опять конфеты! Нет у меня конфеты, девочка. Что ж мне делать, если тётя забыла, что детям в первую очередь конфеты подавай.
Наташка не расстроилась, робко взяла меня за руку: «Ничего, я тебе и за просто так песенку спою!»
Она пела, как поют бабушки на посиделках, народным голосом, протяжно и с подвыванием местами. Песня была о васильках, которые цветут на белорусских полях, радуют нас своими синими лепесточками. И так пела эта девчушка, что хотелось прижать её к себе, закрыть от всех бед и напастей собой. Защитить от этого злого мира.
Я заставила себя улыбаться.  - Больше ни одной слезинки, хватит этим детям своего горя, -решила я.
- Тебе понравилось, мамочка Оля? –Наташка прижалась ко мне своей пухленькой щёчкой.
Я вздрогнула от неожиданности. Мамочка Оля… Она меня назвала мамочкой… Паника. Страх. Растерянность. Я не знала, что мне ответить этому наивному и чистому созданию, которое выжидающе смотрело на меня. – Да, понравилось, Наташка, очень красивая песня.
-Нет, я не о песне спрашиваю, а о том, как я пою. Ты что, не поняла, мама Оля?
- Конечно же, ты очень красиво поёшь! –поспешила я  исправить ситуацию. Ах ты, маленькая кокетка! Я обняла девчушку.
-Ну, что, хватит уже сидеть, поехали домой! –Наташка потянула меня за край юбки.
Такого поворота событий я не ожидала. Хитрая медсестра, подослала ко мне эту девочку, это она её научила. Разве так можно! У меня ж сердце не каменное!
Но медсестра в это время безучастно смотрела в окно, даже не прислушиваясь к нашей беседе.     - Нет, она не могла так подло поступить с нами – решила я.
А если это судьба! Кто судьба? Эта пухляшка-Наташка? Не такую я хотела себе дочку. Девочка в моём представлении – это косички-бантики. Кудряшки-заколочки. Пышные платья, туфельки, голубые глазки с пушистыми длинными ресничками. А тут… Короткая стрижка, щёчки, маленькие синие глазки, носик-курносик… Нет, не такую я себе представляла дочурку!
Но голос свыше тормошил моё сознание: «Если не ты, то кто?»
Я не выпускала из объятий притихшую на мгновение Наташку. Девочка моя, как же так, как мы будем с тобой теперь жить-то? Я мысленно молила Бога, чтоб Он подсказал мне, что делать, как поступить.
Потом пришла мысль, одно крылатое высказывание : «Мы куём своё счастье сами».
Правильно - сами! Вот он ответ! Я заберу тебя, маленький курносик! Заберу к себе и никогда не отпущу, никому не отдам! Ты и есть моя долгожданная малышка, моя доченька! (продолжение следует)
    Наташка, словно чувствовала эту борьбу  детским сердечком, не убирала свою руку из моей. Льнула ко мне маленьким тельцем, пытливо смотрела в мои глаза, настороженными синими, как озёра, глазками.  
- Саша, я решила – мы едем домой! Наташке не терпится увидеть наш дом. Правда, Натуля?
- Ну, я ж говорила, что мы сейчас домой поедем! –воскликнула девчушка, её лицо сияло от счастья.  – Я мигом. Я сейчас, только вы меня тут дождитесь, не уходите. Я быстро соберусь, я не копушка кака-нибудь  там, я очень шустрая девочка. Так Лена Сергеевна говорит, моя воспитателька.
Она оторвалась от моей руки, побежала вглубь спальной комнаты, но потом резко вернулась назад. В её глазах читалось беспокойство.
- Только вы дождитесь! Я честное слово, быстро! У меня вещей мало совсем.
Бедная девочка! Она боится, что мы уйдём, не заберём её с собой.
- Не переживай, Наташка, -я успокоила малышку. – Не спеши, мы тебя ждём.  
Девчонка ещё долго выглядывала из спальни, переживая, что мы уйдём. Я приветливо махала ей рукой.
- Саша, наконец-то, я нашла её, нашу малышку!
- Я всё понял, Оля. Я видел, как ты на неё смотришь. Оль, надеюсь, что ты принимаешь верное решение и  никогда об этом не пожалеешь…
Я кивнула головой и прошептала: « Она наша дочурка, я знаю…»
Наташка вышла из спальни через несколько минут, таща за собой смешной, рыжий  чемодан. Он был огромных размеров, но девочка изо всех сил старалась показать свою независимость, ни на минуту не расставалась с ним. Муж попытался было взять чемодан в свои руки, но Наташка сказала, как отрезала: «Я что, маленькая что ли?
Разве можно было с ней спорить?
Медсестра показала мне личное дело Наташки, что-то зачитывала из него, перечисляла какие-то медицинские термины. Оказывается, Наташка потеряла своих обоих родителей совсем недавно, и находилась в детском доме всего пять месяцев.
Мама после её рождения заболела рассеянным склерозом. В течение двух лет  болезнь так подкосила женщину, что  она перестала ходить. Вся забота о маме легла на плечи старшей сестрички Наташки – Маринки (тогда я не обратила особого внимания, что у неё есть сестра) . Вскоре запил с горя и безысходности отец девочек. Ему надо было содержать детей: от первого брака двоих сыновей и впридачу двоих от второго – Машу и Наташку. От водки он сгорел очень быстро: за два года после болезни жены. После смерти мужа, мама Наташки перестала нормально говорить. Всё показывала жестами. А старшая Маришка должна была смотреть за домом, кормить всех. Дети выживали, как могли. Сводные братья их вскоре бросили, переехали жить к бабушке, и девочки остались вдвоём с мамой. У неё появились пролежни от долгой недвижимости, которые стали гноиться, покрываться нарывами и в них даже завелись черви. В доме был бардак и антисанитарные условия. Марина пропускала занятия, не ходила в школу, Наташка – в сад. Девочки часто болели, были истощены от постоянного недоедания, измождены . Но они так любили друг друга, что при мысли о разлуке, два этих несчастных ангела, просто готовы были умереть. Что пришлось пережить двум маленьким девочкам, только Бог знает. Меня всегда будет коробить от человеческой глухости к чужому горю. Где были соседи в это время? Социальные службы? Школа? Сад? Где!? Если надо наказать – они все тут, как тут. А помочь, спасти – будут принимать решение лет десять…. Почему они не спешили на помощь, не видели, что малышки голодают, что они постоянно болеют краснухой, ветрянкой, чесоткой? Я понимаю, что детям всё равно лучше жить с родной мамой. Интернат, детский дом, приют и даже новая семья – не заменят то, что связывает всех детей с их мамами, очень тяжело разорвать духовное таинство материнства. Я знаю такие истории, когда детки продолжают любить своих горе-родителей, даже тех, которые били их, не кормили, пили…. Это выше моего человеческого сознания…